Автор: Kono ko
Бета: нет
Фандом: ориджинал
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Жанр: НФ (фантастика, немного ангст, hurt/comfort)
Размер: мини
Статус: хз
Саммари: история знакомства моих героев, в глубинах огромного корабля, служащего скорее базой-станцией, никогда не заходящей в космические порты, чем, собственно, кораблем. Есть предыстория-драббл, читать необязательно.
читать рассказ и смотреть фото
Металл.
Запах металла вокруг.
Прикосновение металла к лицу, вкус металла во рту.
Песок.
Засыпал глаза, сделав веки почти неподъемными, застыл в голове, прижав своей тяжестью к полу, словно был осязаем, как металл вокруг.
Пить.
Невыносимое желание воды, почувствовать ее на губах, запить ей вкус металла.
Он попытался облизать измученные сухостью губы, но только сделал хуже, содрав кусок кожи таким же сухим языком. Вкус металла усилился.
Почему он еще жив? Говорят, после допроса по системе Ханза не выживают.
Врут.
Смерть – последнее желание, которое у него еще осталось. Даже жажда перестала существовать. Отошла, растворилась, слилась со вкусом металла, уступила более сильному чувству.
Он стал звать ее. Беззвучно, но настойчиво. В каждую единицу времени повторяя свое желание, зовя смерть снова и снова. И она пришла к нему. Тихими шагами, прильнув к переборке, едва различимым шорохом проникла в его существование.
Первое, что он запомнил – тонкие, холодные пальцы на своем лице. Она взяла его за подбородок и стала бесцеремонно вглядываться, словно на его лице была зашифрована какая-то тайна, как будто его желание смерти нужно было проверить.
Ничто не нарушало ни тишину, ни темноту целую вечность вокруг, лишь блеск ее голубых глаз сократил его вселенную от бесконечности до размеров рубки на инженерной палубе, давно привыкшей к роли пыточной камеры.
– Не тяни, – хотел сказать он, но губы не слушались, а голос и вовсе превратился в нечленораздельный хрип. Голубые глаза мигнули и исчезли. Через вечность тонкая игла вошла в шею, а веревки на руках и ногах перестали давить.
Вот и все.
Но вместо упоительной темноты и долгожданной, вечной, свободы от боли... боль усилилась. Пробежала по телу, заломилась в руках и ногах. Песок в голове зашелестел, рассыпался по венам, все больше становясь похожим на кровь, разгоняясь и разнося принесенный иглой препарат во все уголки его тела. Те же тонкие пальцы, крепкие, словно металл вокруг, снова схватили его за подбородок и вода, благословенная во всех мирах жидкость, потекла по его губам и дальше – на язык, в горло, в желудок.
Когда способность мыслить, чувствовать, осознавать происходящее вернулась, он, не меняя положения, как будто все еще связан, спросил, с трудом овладевая голосом:
– Что тебе нужно?
– Сейчас важнее то, что нужно тебе, – ответ последовал сразу, как будто давно был заготовлен и лишь ждал самого вопроса... хотя, наверное, так и было. – Сдался ли ты, отказавшись от борьбы, или твой дух не сломлен и готов к новому поединку?
"Дух", "сдался"… что за бред? Хотя очень похоже на истурийскую речь. То, что говорящая принадлежала к этому народу, он понял сразу, хотя характерного акцента не было, а саму гостью он по-прежнему не мог толком рассмотреть в окружающей темноте. Но какова насмешка судьбы: много лет назад он бы отдал половину своего состояния за то, чтобы поговорить с истурийкой наедине, а сейчас... когда она здесь, совсем рядом, в одном крошечном с ним помещении, задает вопросы... Хочется схватить и выкинуть ее в шлюз, а потом за борт. Ни любоваться ее нечеловеческой красотой, ни говорить, ни слушать, ничего подобного. Но... мать учила быть вежливым в любой ситуации.
– Почему ты спрашиваешь меня об этом?
– Потому что ты сын своих родителей.
Он засмеялся. Громко, нагло, хотя все еще хрипло. Попытался ответить сквозь смех.
– Конечно, я их сын. Какое удачное стечение обстоятельств! И какой все объясняющий факт. Вот был бы я сыном чужих родителей...
– Плоская шутка, де Алистер. При твоем происхождении ждешь чего-то более остроумного.
Смех оборвался. Она, словно не заметив, продолжила:
– Я подумала, что это ты, как только увидела среди экипажа. Фамильные черты не скроешь под чужим именем, у меня хорошая память на лица. Сейчас я в этом убедилась, как и в том, что именно ты мне нужен. Ты пойдешь со мной или предпочтешь сдохнуть здесь, не закончив задуманного?
– Скажи спасибо своим сородичам, – он презрительно сплюнул, – мне оставалось только запустить детонацию.
Несколько минут она молчала. Потом произнесла едва слышно:
– Это не их вина.
– Вот как? И чья же тогда? Кто-то другой разнюхал установленные заряды и нашел того, кто их ставил? Может, кто-то другой связал и притащил меня к Вароку?
– Это не их вина, – упрямо повторила она, – они под контрактом.
Он пошевелился, подняв и повернув голову, в попытке разглядеть ее лицо.
– Не смешно, – отвернулся и замолчал. Молчала и она, долго не решаясь говорить дальше, но говорить необходимо, иначе не зачем было приходить. Другого шанса, скорее всего, никогда не появится.
Быстро, почти скороговоркой, будто слова обжигали горло, она сообщила:
– Более подходящего слова у вас, людей, нет и быть не может. Контракт заложен в нас генетически, ты должен знать историю. Двух истурийцев он связывает навсегда. Свободная воля одного гаснет, подчиняясь воле другого. Эти узы крепче самой страшной клятвы верности, нарушить которую невозможно. Сильнее, чем брак, в котором нельзя изменить. Контракт подчиняет до конца дней, он заставляет защищать и служить держателю контракта так, словно ты никогда не знал свободы, не имел семью, не любил, не жил иначе. Даже после смерти держателя контракта исполнитель будет верен его последней воле. Контракт заключают тогда, когда хотят посвятить свою жизнь другому и не находят иных способов доказать свою преданность, отблагодарить... за что-то абсолютно бесценное, за спасение множества жизней, или за честь семьи, например.
– И как этот бред делает твоих сородичей, работающих на Варока, невинными лопоухими овечками?
Она поморщилась, словно от старой зубной боли:
– Варок… держатель их контрактов.
– Еще раз, медленно, – он вложил все свои силы в презрительный тон, – мой слабый ум не успевает за твоей логикой. Самый опасный и хорошо защищенный законом убийца… массовый убийца, больной манией величия, слишком умный и осторожный, мечтающий захватить и ограбить пол-вселенной мошенник и вор... ах, простите, олигарх Ледрий фон Варок… спас от лютой смерти и бесконечного бесчестия целых шесть семей истурийцев, за что был вознагражден благодарным гордым народом шестью безвольными рабами? Умиляюсь до слез.
– Прекрати, будь любезен. Я пришла тебя вытащить, но вместо речи воспитанного аристократа выслушиваю хамство недалекого обывателя.
– Я и есть недалекий обыватель, справку могу показать. Выглядит как диплом затрапезного колледжа. Без понятия, за кого ты там меня принимаешь.
– Вот поэтому ты все еще жив. Варок не знает твоего настоящего имени, а значит не знает, кто за тобой стоит, и есть ли у тебя сообщники на борту. Ты достаточно силен, чтобы выдержать допрос Ханза, он – слишком осторожен, чтобы просто убить тебя. Но как только он узнает, что за тобой никого нет – ты умрешь.
Надо было сделать это раньше. Назвать свое имя. Тогда не пришлось бы сейчас говорить... с этой. Тогда вся боль, физическая и... другая... давно бы закончилась. Но вслух он сказал как можно спокойнее:
– Ты ошиблась. Я не тот, кого ты хотела найти.
Она вскинулась, оглядела его с ног до головы, словно не видела до этого, прищурилась, и так же спокойно ответила:
– Не ошиблась. Вижу, ты обижен на своего отца, зря. Он сделал невозможное: стер все следы твоего существования. Фотографии, видеозаписи, личные архивы – не только свои, но и всех тех семей, на приемах которых тебе довелось побывать в детстве. Официальные хроники организаций, так или иначе тебя касавшихся, статьи самых разных изданий, мемуары, дневники, заметки, блоги, выпуски новостей – не знаю как, но он аккуратно вычистил все, что могло бы навести врага не только на твой след, но даже на мысль о твоем существовании. Он хорошо понимал, что если проиграет Вароку, то потеряет не только состояние, но и семью. Тебя отправили в провинциальный интернат для среднего класса, на окраину известных миров, со скромным содержанием и под чужим именем, так?
Он молчал. Не было сил говорить.
– Так, – она продолжила, бросив на него еще один взгляд, – ты жил как обычный студент, без денег и связей, твое имя, ни настоящее, ни вымышленное, не всплывало ни в колонках о похождениях золотой молодежи, ни в полицейских рапортах, нигде. Ты не раскатывал на дорогих яхтах на зависть беднякам и внимание врагов, не устраивал оргий для прихлебателей, не светился на балах и дуэлях. Обычная жизнь обычного человека. Даже проговорись ты о своем происхождении – и никто тебе не поверит. Никаких документов, никаких доказательств или возможностей их найти тебе не оставили. Свидетелей, которые могли тебя помнить, в твоей досягаемости не было, да и вообще почти не осталось. Кто-то и правда забыл тебя за прошедшее время, кто-то давно умер, кто-то никогда не заинтересует слуг Варока. А память общественности слишком коротка: исчезни из круга внимания желтой прессы, и тебя больше нет. Мир забыл о тебе, и поэтому ты выжил. Ты думал, что отец тебя за что-то наказал? Нет, он тебя защищал. До сих пор защищает. Сотни программ сравнивают сейчас твое изображение с базами всевозможных ведомств, но ничего не могут найти, кроме нескольких фото интернатского выпуска или аналогичных, только подтверждающих легенду, под которой ты был нанят на этот корабль.
Она замолчала, давая ему время обдумать услышанное. Прошла целая вечность, полная тишины, прежде чем он нарушил молчание:
– Ты так и не ответила на мой вопрос. Что тебе нужно от меня?
– Враг моего врага... Мы здесь с одной целью, де Алистер. Но, в отличие от тебя, я проникла на этот корабль тайно, а не как член экипажа, и к исполнению своего плана не приступала. Поняла, что он провален, едва увидела Варока в окружении всех своих истурийцев. К счастью, у меня был запасной, и к счастью вдвойне, что ключ к его исполнению – ты, и ты уже здесь. Когда-то я искала врагов Варока. Живых. Это условие оказалось практически невыполнимо. Варок не оставляет за спиной живыми ни врагов, ни их родственников, ни свидетелей, ни даже детей. Только вскрыв самый защищенный архив учета семей знатного происхождения, я нашла свидетельство твоего рождения – единственный документ, который не мог уничтожить твой отец, но не нашла свидетельства о смерти, простой вывод сделать не сложно. Кроме свидетельства о рождении я нашла и хорошо запомнила фотографию твоих родителей. Твой отец не сделал тебе пластику, хотя с той скрупулезностью, с которой он подчищал следы твоего существования, это было бы логично. Ты достаточно похож на свою покойную мать, чтобы я смогла опознать тебя, но сделать тоже самое автоматическим программам, которым привык доверять Варок, пока еще не удалось. Твой отец помогает тебе даже после своей смерти.
– Не сходится. Если тот, о ком ты говоришь, мог спасти сына, то почему не спас жену?
Только не заскрипеть зубами. Спокойно.
– Я не знаю, де Алистер. Я простой воин, не стратег, и не провидец. Возможно это было гораздо сложнее, возможно просто не успел. Или она сама не захотела. Могла бы твоя мать отказаться покидать мужа в минуту опасности?
Все-таки заскрипел.
– Значит, могла, – она произнесла так уверенно, как будто говорила о себе.
– Все равно не сходится, – досчитав до десяти, ему удалось выровнять дыхание, – даже ели не брать во внимание слишком удачное совпадение касательно цели. Одной внешности для раскрытия своего внедрения на корабль недостаточно. Свидетельства о смерти могло не быть по тысячам причин: его элементарно утеряли. Или его никогда не было, если тело не нашли, или нашли, но оно осталось неопознанным. А когда сам Варок или его подчиненные увидят тебя здесь, со мной, нас обоих выкинут в космос, и никаких документов, подтверждающих этот факт, никогда и нигде не появится.
На этот раз засмеялась она. Заливисто, от души, звенели колокольчики из другого мира, не хватало только тонкого цветочного аромата. Вдруг захотелось подойти ближе и вдохнуть, может все–таки есть?
Он, наконец, поднялся и сел, опершись спиной на стену.
– Ты уже беспокоишься обо мне? Это хорошо, наши шансы растут. Камеры я взломала, картинка идет по кругу, перед дверью мой сигнализатор на случай нежданного визита. Думаю, пара часов, пока сюда никто не придет, у нас еще есть.
– Между "думать" и "знать" большая разница, – он досадливо поморщился, – впрочем, уже неважно. На самом деле ничего уже не важно. Можешь звать меня как хочешь. Твои шестеро тоже.
– Они не мои.
– Мне все равно.
– Они больше не принадлежат нашему народу. Самим себе тем более. Только Вароку. Этот позор не смыть даже кровью, но и убить себя они не могут. Только по приказу Варока, и ничего по своему желанию. И уже не имеет значения, что Варок взял их силой, без их согласия, убив несколько сотен. Я должна была очистить их имена и имена их семей, но я ошиблась. Я думала, их трое, а их шестеро. Слишком много для меня одной, но отступить я не могу. Поэтому мне нужен ты.
Все происходящее продолжало казаться ему галлюцинацией, выдумкой агонизирующего мозга, злой шуткой, ироничной игрой кошки с мышью, и чувствовать себя мышью было очень неприятно.
– Будешь размахивать мной как волшебным жезлом? Или как приманкой?
– Нет. Я хочу заключить контракт с тобой.
И снова вечность утонула в тишине. Никто не издавал ни звука, не шевелился, не отрывал от другого глаз. Незримые часы отмеряли минуту за минутой, но ничего не происходило. Можно было съязвить, расхохотаться, ляпнуть что-нибудь грубое, но не получилось. Только самое банальное:
– Зачем?
– Чтобы не стать седьмой.
Она потянулась и взяла его за руку. Опустила глаза, вздохнула, продолжила:
– Да, это невероятная удача, что в одном пространстве, в одном времени и с одной целью оказались мы оба. Варок не только твой враг. Он знает то, чего люди знать не должны: о генетической программе нашей расы, о контракте, включающем ее, даже о том, как его получить против воли исполнителя. Это страшная тайна, без шуток, даже я ее до конца не знаю, а Варок знает, и это делает его слишком опасным, не только для истурийцев, для всех. Для своих планов он будет продолжать добывать себе личную армию, потому что истурийское ограничение один контракт на одного держателя его не касается: он человек. Пятьдесят семей, де Алистер. Он уничтожил пятьдесят семей, это несколько сотен истурицев, чтобы добыть себе пять до смерти преданных воинов, каждый из которых стоит нескольких десятков воинов-людей. Он взял тех, кого смог сломать, остальных жесткого убил. Целой колонии Истурии больше не существует. Я последняя. Вместе с братом мы были далеко. Покинули цветущее поселение, со множеством детей и радужным будущим, а вернулись к руинам с изуродованными телами. Брат пытался действовать в одиночку и проиграл, теперь он... шестой, хотя сначала я считала, что третий: сколько Варок забрал не было точно известно. Теперь это мое дело, смысл жизни. Я не могу просто поселиться в другой колонии и надеяться, что ее оборона выдержит натиск военных сил Варока. Я проникла сюда чтобы попытаться остановить его. Но добраться до одного Варока недостаточно, смерть держателя контракта не отменяет его действия, поэтому нужны все его исполнители. То, что их оказалось шесть, а не три, заставило меня отказаться от бессмысленной попытки и выжидать, наблюдая за тобой. Если я проиграю, Варок сделает со мной тоже, что и с братом. Единственный способ избежать такой участи – другой контракт, держатель которого будет также стремиться защитить мир от Варока, как и я. Наложить второй контракт поверх первого невозможно, так что в худшем случае Вароку придется просто убить меня. И держателем моего контракта должен быть человек, потому что мой соплеменник тоже может стать рабом, а с ним стану и я. Только человек, Вароку неподвластный, готовый посвятить свою жизнь одной со мной цели, может помочь мне. А я могу помочь ему всем, что знаю, умею или могу научиться. Ты сумел найти эту летающую берлогу, вычислить, когда Варок здесь будет, пройти все проверки его рекрутеров, протащить на борт взрывчатку, собрать и установить... Я видела, как ты её устанавливал, – она прикрыла глаза, словно от удовольствия, – место, куда никто не заглядывает, минута, пока пересмена, секунда, пока камеры развернуты, доля секунды, пока сигнализация перегружается. Не грубая сила война, не вульгарная женская хитрость – точный, холодный расчет при тщательной подготовке. То, чего мне всегда не хватало. А тебе не хватало исполнителей, поэтому твоя... военная операция затянулась. Мои навыки, а их не мало, станут продолжением твоей воли.
– Моя воля завела меня в карцер. Хочешь присоединиться? Зачем далеко ходить, не стесняйся, располагайся.
– Ты не мог знать про нюх истурийца. А я не могла вмешаться раньше – нужно было время все объяснить, много времени, как видишь.
– Значит, тебе нужен человек, у которого был бы на Варока зуб. Наверное, я тебя огорчу, но таких тысячи. Почему ты решила, что именно я тебе подхожу? У него десятки конкурентов по бизнесу и политике, сотни должников и кредиторов, просто чем-то не угодивших...
– а пришел сюда ты...
– ...те, кого он не мог устранить законными методами, он устранял шантажом и запугиванием, а кого не мог и так, просто убивал, целыми семьями...
– и пришел сюда ты...
– ... и простая математика говорит: желающих видеть Варока в гробу столько, что на всех не хватит контрактов.
– но пришел сюда ты... один, – она улыбнулась, проведя ладонью по его лицу, – только ты выступил против Варока. У других не хватило мужества... сил, знаний, умений, безрассудства... жизни. Никто из них мне не подходит. Ты знал, на что шел. Что законом Варока не взять, только преступив его. Что в случае провала тебя ждут долгие пытки и смерть. Да и в случае удачи уйти вряд ли удастся. И все равно пришел, отомстить за тех, с кем был разлучен много лет, хоть и не знал, почему. Защитить тех, до кого Варок еще не добрался, хоть ты их и не знаешь. Тебе лишь чуть-чуть не повезло.
– Возможно, придет кто-то еще, более удачливый, чем я.
– Более удачливому я не буду нужна. А значит, и он мне не нужен.
– И ты не боишься, что я просто буду использовать тебя? Всю жизнь? В своих целях, не в погоне за Вароком?
Она устало закатила глаза. Села рядом, обняв колени, положила голову на руки.
– Ты ломаешься, словно девица на первом свидании, – ее голос остался спокойным, – добраться до Варока сейчас уже не получится, даже объединившись, так что у тебя только два выхода: остаться здесь доживать свои последние часы, или пробиться с моей помощью в стыковочный отсек, угнать одну из яхт и уйти в открытый космос.
– Не слабо. Еще бы пару планет захватить между делом.
– Думай, – сказала она, – еще час примерно. Одна я не смогу ни победить, ни отступить. Чтобы уйти отсюда, нужно взломать множество систем, которые мне не по зубам. Вечно скрываться на корабле, даже таком огромном, невозможно, рано или поздно меня вычислят и поймают… и сделают рабыней. Если ты станешь держателем моего контракта, нас просто убьют, а это уже кое-что. Но ты можешь и вытащить нас отсюда… можешь, я уверена. Если получится – это будет первое поражение Варока. И я стану рукой победителя… навсегда. Нужно ли тебе это? Думай. Что тебе нужно, и как отсюда выбраться.
Он уже не слушал. Его мысли были уже далеко, продумывали варианты, прокручивали новые данные, просчитывали возможные действия, предугадывали последствия. Тишина длиной в вечность вернулась.
Из записей бортового журнала линейного корабля LBS32.94 «Ледрий фон Варок».
16.06.2287, 18:03.
Вахтенный сообщил, что арестант в рубке отсутствует. Бросаем жребий, чтобы решить, кому сообщать об этом Вароку.
16.06.2287, 19:50.
Обошлось, «счастливчик» жив, здоров и даже не отправлен на Ханза. Ушастые звери Варока обыскивают корабль. Принюхиваются, словно и правда звери.
16.06.2287, 22:25.
Сработала сигнализация в гидравлической системе привода дверей левого стыковочного шлюза. Двери заблокированы, шлюз временно не работает. Варок отозвал своих зверей, держит возле себя.
16.06.2287, 23:04.
Сработала сигнализация в воздушном коллекторе. Варок требует отправить инженеров для проверки. Пусть отправляет своих зверей.
17.06.2287, 00:18.
Сработала сигнализация противопожарная сигнализация в грузовом трюме. Варок рвет и мечет.
17.06.2287, 01:41.
Трюм оказался чист и даже не задымлен. А я говорил, что плановый техосмотр без захода в крупный порт толком не сделать.
17.06.2287, 02:08.
В воздушном коллекторе тоже все в норме. Варок потребовал поднять всех по тревоге и заставить обыскать каждый закоулок на этой громадине. Ему легко приказывать.
17.06.2287, 02:54.
Пришел сигнал от восьмой стойки шасси. Там точно никого не может быть: вакуум.
17.06.2287, 03:15.
Вышел из строя контроллер замков магнитного держателя одной из яхт. Не в моей компетенции.
17.06.2287, 03:40.
Пришел сигнал от второй стойки шасси. Отправил систему оповещений в перезагрузку.
17.06.2287, 03:43.
Во время перезагрузки одна из яхт отстыковалась и дрейфует рядом с кораблем. Перехватить не можем, шлюз все еще не работает. На всякий случай просканировал: на борту никого нет. Пусть дрейфует, никуда не денется.
17.06.2287, 04:05.
Перезагрузка не помогла: оповещения о неработоспособности или несанкционированного использования продолжают приходить. Если это все-таки арестант, то его на борту много и в разных местах сразу. Так и объяснил Вароку. В следующий раз пусть думает, прежде чем экономить на техосмотрах.
17.06.2287, 09:15.
Еще одно оповещение и меня самого отправят на Ханза. Предложил отключить все. Варок покрутил у виска, хорошо, что не убил.
17.06.2287, 19:40.
Почти сутки никто не спит. Варок боится оставить корабль без «глаз, ушей и оружия». Даже на полчаса, которые требуется для полноценного ремонта системы оповещений. Еще одно ложное сообщение и я сам застрелюсь.
17.06.2287, 23:30.
Только что снова все включили. Тестируем.
18.06.2287, 00:30.
Все нормально, все работает, ложных сообщений пока не поступало. Сдал смену.
18.06.2287, 18:00.
Принял смену. Вспомнил, что до сих пор не сообщил Вароку о дрейфующей яхте, не до нее было. Да и куда она могла деться?
18.06.2287, 19:00.
Яхты нет. Просканировал все пространство вокруг корабля на полный радиус действия сканеров. Яхта исчезла. Я же сам её тогда сканировал, живых на ней не было, и подделать данные сканера никто не мог. Или смог? Похоже, меня все-таки отправят на Ханза.